осуждать ее, а поучиться. Всему миру стоило. Это то, что мне хотелось сказать с того рокового дня. Речь, правда, претерпела небольшие изменения, но все же. – Алан отвел глаза в сторону. – Я просто прошу тебя… Возьми вот это и позволь остаться прошлому в прошлом, хорошему в сердце, а надежде выстроить мост в будущее. Я… – Он поднял голову в небо, на секунду застывая, а потом снова взглянул на Тома. – Я еще никогда не был так счастлив.

Том открыл пакет.

Там он нашел новую доску, взамен той, что сломал Дилан. Один в один.

«Я… Я не могу поверить в реальность происходящего. Все слова, сказанные Диланом, окончательно потеряли смысл. Все раны затянулись, не оставляя и намека на шрамы; слезы высохли, и пламя больше не терзает грудь. Он почти добился своего, но наткнулся на то, что, видимо, ему незнакомо – любовь. Мои настоящие друзья любят меня. Дурак понадеялся внести хаос в мои мысли, планы и распорядок жизни. Он заведомо просчитался. Несмотря на сотни километров, разделяющих нас, друзей тянуло ко мне подобно магниту. Ричард и Джек по указанию судьбы пришли в мою одинокую квартиру в один день и предложили решение проблемы с Диланом раз и навсегда. Они вывели меня к свету и вновь указали путь к мечте. И за ними, по воле случая, увязался Алан. Скажу честно, у меня в голове не очень много песен для описания переживаемых эмоций. Я словно там, где должен быть, с теми, с кем мне суждено быть…»

– Я приехал в Нью-Йорк из-за тебя. Хотел извиниться. – Алан улыбнулся. – Я вроде как сделал это в прямом эфире, но повторю. Прости меня, за мое отвратительное поведение, я просто бестолковый мальчишка.

– Ты не мальчишка. – Писать на новой доске оказалось проще, буквы не сливались и не тускнели. Пришло время обновить не только свое мировоззрение. – Ты огромный! – Он неуверенно показывал доску Алану. – Наверное, я простил тебя еще тогда. – Том стер и взглянул на шрам на руке. – В переулке. – Стер. – Все мы поступаем необдуманно. – Стер. – Например, берем песни не по своему диапазону. – Стер. – Или решаем разгадать тайну обратной стороны Луны. – Стер. – В любом случае эту часть жизни я хочу оставить в прошлом. – Том улыбнулся.

– Спасибо, – мялся Алан. – Это больше, чем то, на что я рассчитывал. – Он потупил взгляд. – Я тогда позову Джека, Джуд и Ричарда? Мы все решили?

– Нет, – написал Том и стер. – Да, Алан, ты прав, у нас богатое прошлое. – Стер. – Но давай пообещаем себе, что оно не помешает нашему будущему.

Алан кивнул. Том обернулся на Таймс-сквер с ее толпой прохожих и замер. За ним стеной из спин стояли близкие люди, которых он любил всем сердцем. Том верил, что мама будет приглядывать за ним. Рано или поздно он заслужит любовь людей и поэтому… поэтому сейчас Том был переполнен любовью. По улице гуляли родители с детьми, парочки, даже голуби жались друг к другу! Мир дышал любовью. Мир и есть любовь. Тому до боли хотелось спеть песню о любви: к своим друзьям, себе, маме, городу и миру. Его рот открывался и так же бесшумно закрывался, с губ не сходила счастливая улыбка.

«Какого черта! Все песни в мире о любви! Так или иначе! Их написали примерно два миллиарда, а я не могу подобрать ни одной подходящей! Как же глупо быть музыкальном автоматом с богатой дискографией, но такой скудной фантазией. И, вероятно, я понимаю, почему такое происходит раз за разом. Песен о любви не оттого много, что каждый певец в жизни испытал ее… Просто она – любовь – уникальна. Кто-то сталкивается, как два газовых гиганта, и рождается немыслимое тепло и энергия, у кого-то горький привкус на губах, а кому-то суждено плакать над разбитой доской. И вот она – причина такого количества песен о любви! Одинаковые слова, чувства, знакомые каждому, но личность человека превращает обыденность в нечто невероятное. Я не могу вспомнить песню, потому что… Потому что у меня должна быть своя песня о любви. Однако я знаю, если раскрою сердце друзьям, Алану, оно не получит новых шрамов. С остальным я справлюсь. Мы справимся».

– Еще прости, что тебе пришлось выслушивать мое жалкое пение. – Алан посмотрел на Джуд. – Кое-кто посоветовал петь от чистого сердца.

– Скажи кое-кому «спасибо». – Том видел, как неуверенная улыбка Алана превращается в по-настоящему счастливую. Так выглядит человек, у которого появилась надежда. Том стер с доски. – В музыке нет никакого смысла без искренности. – Стер. – Тем более ты круто поешь! – Стер. – Вокруг одни конкуренты!

– Ну, с тобой конкурировать может только сумасшедший. – Алан пожал плечами. – Знаешь, у меня тут появился вопрос. А что дальше? Вот я приехал в Нью-Йорк, извинился, даже попал на телевидение. – Он говорил все медленнее и медленнее, пока не замолчал, подумав несколько секунд, продолжил. – Что теперь?

– А теперь жить с нами в квартирке, копить деньги и поступать в университет! – Джек подошел и положил Алану руку на плечо. – Простите. Джуд сказала, что прочитала по вашим губам весь разговор. – Джек вздохнул. – Конечно же, она не умеет читать по губам, просто ее уши работают лучше эхолокаторов. – За эти слова Джек получил тычок под ребра. – Короче, мы устали ждать, – выдал он официальную версию.

– Ты же отличный игрок, – написал Том и стер. – Вы с Джеком пролетели в этом году. – Стер. – И что? Поступите в следующем! – Он улыбался и выводил неровным почерком на новой доске слова, которые его друзья хотели услышать больше всего. – Жизнь не кончается закатом этого дня. Все будет. – Стер. – Дайте себе время.

– Том прав, – заговорила Джуд. – Вы, черт возьми, все… Даже не так, мы! Совершили безумные вещи и ради чего? Ради дорогих нам людей, ради любви! А она явно стоит одного потерянного года учебы в университете. Открою вам секрет, любовь заслуживает куда большего. – Она поцеловала Джека в щеку, встав на цыпочки. – Поработаете, притретесь, узнаете, есть ли предел аппетита Джека, насколько впечатлительный Ричард… Впереди так много неизведанного! – Она окинула всех взглядом. – Наша жизнь только начинается.

– Боюсь, понять, насколько сильно поехала крыша у Ричарда, невозможно! – сказал Джек и фыркнул. – У некоторых она просто не предусмотрена в чертежах.

– А я вот не против проверить, на сколько Вселенных растягивается твой желудок! – с энтузиазмом добавил Ричард.

– Домой? – спросил Алан.

– Нет! – крикнул Ричард. – Как домой? Отсюда, если сесть на метро, легко добраться до театра, где Дилан упивается горькими слезами! Том, ты разве не хочешь восстановить справедливость? Режиссер вытолкает его за пределы театра по одному твоему щелчку. – Он